Только сейчас сообразил (после напоминания своих студентов)
А, ведь в этом году ровно 20 лет как мы запустили свой первый проект по детским домам!
Ну, да 1994 год!
Во, блин, время летит!
Раз уж у нас в этом году намечается юбилей:)
То, выложу я для затравки главу из своей книги "Я - ВОЛОНТЕР". Книга давно написана, но увы, пока проблемы с изданием
Я хочу, что бы она распространялась бесплатно, а издателям, увы, это совсем не интересно... Ну да ладно!
Книга состоит из Бесед. Каждая беседа посвящена отдельной теме (проблеме), поскольку как выяснилось у нас круглая дата, то выкладываю Беседу о том как мы начинали
Букв, как всегда у меня, много:)
Беседа вторая или ты помнишь, как все начиналось?
Многие подробности, за давностью лет, уже и не вспомнишь. Просто в какой-то момент я стал обладателем нескольких списанных (но еще вполне работоспособных) IBM 486, на рынок вышли Pentium(ы) и мой товарищ обновил ими свой офисный парк. В это же время учитель информатики, из школы в которой я тогда работал, активно занимался с ребятами из детского дома информатикой, но так как в детском доме компьютеров тогда не было, то он по возможности старался водить их к нам в школу, попутно вызывая не удовольствие директора школы – а вдруг сломают(!) техника дорогая и редкая. Поэтому походы были не регулярными и проводились практически как шпионская операция. В один из дней, получив выволочку от директора школы «лучше бы нашими детьми больше занимался» он совершенно расстроенный сидел в лаборантской химического кабинета (там была хорошая вытяжка и мы бегали туда курить когда были окна) возмущался таким отношениям к детям которым тяжелее всего. Вот в момент этого возмущения я и оказался в лаборантской и понял куда собственно девать эти компьютеры и даже ЛАЗЕРНЫЙ ПРИНТЕР (!). Он, сначала даже не поверил. Но после уроков я затащил его в эту фирму и директор подтвердил, что готов отдать не нужные ему компьютеры (чего с ними возиться перепродавать). Вот так первые пять компьютеров, через мое посредничество, попали в детский дом, один учитель информатики, с разрешения хозяина, забрал себе домой. Надо сказать, что директор детского дома не очень-то и хотел брать эти компьютеры обосновывая это тем, что ему их негде хранить, а если утащат то он как материально ответственное лицо пойдет под суд! С трудом, но уговорили, пообещав, что установим ему на окна одного из кабинетов решетки. Решетки сварил трудовик. Причем даже из своего материала. А потом, вместе с ребятами из детского дома мы за выходные поставили их на окна. Самым интересным оказалось другое, когда компьютеры принимали на баланс, дама чиновница рассказывала моему товарищу, директору фирмы, о том, что им тоже без компьютеров плохо и может быть он и его фирма изыщут возможность к ним в отдел хотя бы 2-3 компьютера поставить? Честно говоря, вынос мозга был полный! Во всяком случае, мой товарищ, зарекся на будущее оказывать какую-либо помощь через официальные структуры. Меня же, во время всей этой «операции» директор детского дома уговорил почитать детям лекции по истории. Так, я стал завсегдатаем этого детского дома и честно говоря совершенно не думал, что меня это все затянет.
Заканчивался 1994 начинался 1995 год. (Хочу напомнить, что это был 1995 год, когда зарплаты учителям (и не только) задерживались по полгода).
Знакомый директор фирмы обещание сдержал, больше ничего подобного никогда не делал! Но памятуя о том, какой благородный поступок он совершил, он начал советовать моим знакомым обращаться ко мне, если есть какой-то «неликвид»! Так, неожиданно для себя, я стал своеобразным распределителем одежды, компьютеров и т.п. Слово волонтер, применительно к благотворительной деятельности, тогда было практически незнакомо. Моя активность и наладившиеся связи требовали перевести все это на более формальные рельсы и я начал подумывать о том, чтобы организовать и зарегистрировать фонд, но постольку поскольку не видел себя в этой роли (семья, маленький ребенок, защита диссертации и многое другое) то по здравому размышлению решил, что не стоит этого делать. Могу помочь – помогу, а становиться профессиональным благотворителем – увольте! К тому же тогда я был твердо уверен в том, что занимающийся благотворительностью человек не должен получать за это деньги, да и просто как-то не принято было об этом говорить и думать.
Ключевой стала случайная встреча в поезде с директором одного детского дома, с которым мы очень интересно проговорили всю ночь и расстались обменявшись координатами. Буквально через полгода я вспомнив о нем повез к нему случайно оказавшиеся у меня (о ужас – компьютеры). Приняв компьютеры он предложил не ехать в ночь, а заночевать у них, заодно рассказав что-нибудь детям, ведь у них в школе некомплект учителей, а тут целый аспирант! Уже вечером сидя за рюмочкой чая он пожаловался, что б/у компьютеров у него – девать некуда и одежды б/у – девать некуда (тогда еще брали одежду б/у). В доказательство повел меня показывать все это «богатство». Мне б, говорил он, кубов 10 вагонки, да кирпича, да цемента – ремонт перед зимой сделать, а Вы мне все тащите и тащите, то, что совершенно не нужно… В общем вдохновил он меня!
Вернувшись я пошел по знакомым с протянутой рукой – ребята дайте денег или вагонки или кирпича, или цемента, что вам стоит а дети замерзают! Но отклика я не нашел. Одно дело передать что-то уже не нужное, и другое оторвать от себя деньги или вполне себе ликвидный товар. Но тут уже и меня зацепило – смогу или нет! Смог! Немного интриг, немного красноречия, пара-тройка намеков и в один прекрасный день во дворе детского дома разгружаются все необходимые материалы. Остальное дело техники – пара коллег аспирантов, десяток вдохновленных пламенной речью студентов, и ремонт произведен. Уже позже, отмечая удачный ремонт я понял – это не правильно! Обеспечение ремонта детских домов, школ-интернатов, как, впрочем и обеспечение их компьютерами и одеждой, это все же задача государства. С тех пор, я кстати, перестал возить вещи и технику. Единственное, что позволяю делать до сих пор – это возить книги!
Определившись с тем, что больше никаких вещей и техники, я вдруг понял, что из моей жизни выпадает какая-то уже достаточно большая и значимая ее часть. Есть время, есть желание и самое главное есть возможности, но куда их приложить? Тогда, впервые, я попробовал заниматься сбором средств на лечение, это было еще совсем новое направление благотворительности в нашей стране и были не до конца понятны его механизмы и способы осуществления. К тому же, лично у меня, достаточно негативное восприятие так называемых попрошаек и калек которые ходят побираться под эгидой лечения, а на деле просто занимаются таким вот «бизнесом». Конечно, может быть я и ошибаюсь, но в 90-х годах, интернет еще не вошел так прочно в нашу жизнь, а уж каких-либо книг и пособий по этим вопросам не существовало в-принципе. Начиналось же все достаточно прозаично, у сына хорошего товарища обнаружили апластическую анемию, и очень нужна была кровь, которой и тогда хронически не хватало, группа крови редкая. Подняли всех знакомых и друзей кровь нашли, но лечащие врачи прямо говорили, что необходима трансплантация костного мозга и что они не возьмутся за эту операцию даже если будет донор, так как уровень медицинского оборудования не позволяет им так рисковать. Спасибо другу в Германии, после звонка и долгих переговоров он подобрал нам клинику, но естественно за деньги. Той суммы, которая требовалась на лечение у семьи не было, даже бы если они продали квартиру, все-равно хватало только на половину лечения, и это с учетом того, что мой знакомый готов был принять их у себя бесплатно. Опыта по сбору средств на лечение не было никакого, обращения куда-либо пропадали впустую. Стали искать способы занять эти деньги, но либо просили большие проценты, либо у людей просто не было таких денег. С отчаянья, я даже написал знакомы во Францию, с просьбой посоветовать какой-нибудь их фонд. Посоветовали. Правда и тот фонд отказал по причине, что они не работают с Россией.
Стоит отметить, что на тот момент, к сожалению, было очень мало информации о Российских фондах так, например, я уже после окончания этой истории узнал о том, что существует Региональный общественный благотворительный фонд помощи тяжелобольным и обездоленным детям, пусть и недавно зарегистрированный, но он есть. Тогда же мне довелось познакомиться с Галиной Владиленовной Чаликовой. Но, все это уже было потом. А, сейчас стоял вопрос поиска средств. Вариант ходить с табличкой по сбору средств на лечение (в поездах и на вокзалах) мы отмели сразу, так как этот вид «бизнеса» уже тогда вызывал негативную реакцию у людей, да и объяснили нам популярно, что не стоит сюда соваться. Но деньги нужны. А, откуда такие средства у аспирантов? И я опять, пошел по знакомым бизнесменам. Они отказывали с разной мотивировкой, но отказывали. Это было очень обидно и очень болезненно, ну как же так, ведь важное же дело – спасти ребенка. Эти хождения дали очень многое. Появилось понимание того, как нужно разговаривать с такими людьми. Конечно единого рецепта нет, и даже сейчас иногда срываюсь после таких встреч, но опыт получен неоценимый. О том, как разговаривать с потенциальными спонсорами, я расскажу в другой беседе. В этой же истории помог практически случай. Одному бизнесмену понадобилась положительная статья о его бизнесе в центральной газете, а главный редактор газеты оказался моим хорошим товарищем, договорились о публикации, а деньги передали на лечение ребенка. В итоге «попиарились» и бизнесмен и газета, но самое главное – вылечили ребенка. Однако, это оказалось достаточно серьезной ношей и я взял перерыв, хотя ко мне начали обращаться другие знакомые со схожими проблемами. Я отказывал. Это, как оказалось, достаточно большая наука уметь отказать. Не просто отказать, а так, чтобы у человека после отказа не осталось обиды. Этой бы науке, да многим современным бизнесменам поучиться! Но, вернемся к теме. Перерыв пошел на пользу. Я совершенно отчетливо понял, что если и буду еще заниматься такой деятельностью, то совершенно точно никогда не буду собирать деньги на лечение. Тем более через несколько лет начались скандалы с мнимым лечением, которые периодически возникают и сейчас, и я, честно говоря до сих пор радуюсь, что не стал заниматься именно этой сферой благотворительной деятельности (1).
Но волонтерство, это заразно. Как говорит один мой знакомый археолог, у меня уже через месяц после окончания сезона начинаю чесаться руки, так хочется взять в них лопату. Так же и с волонтерством, если ты когда-то попробовал что это такое, то оторваться от этого достаточно сложно. Самое важное в любой волонтерской деятельности и благотворительности очень четко определиться в своей нише. То, что ты делаешь не должно вызывать у тебя отторжения, ты не должен перебарывать себя занимаясь этой деятельностью, тогда у тебя все точно получится, ну и самое главное, ты должен понимать, что ты делаешь. Правда, тут есть свои нюансы, о которых мы поговорим в другой беседе. Как-то в читальном зале библиотеки ко мне подошел мой знакомый учитель информатики, которому в свое время помогли с компьютерами и спросил, что я не захожу? Мол в детском доме дети меня периодически вспоминают. А, вот и зайду ответил я и на следующий день был на пороге детского дома. А, еще через час был организован исторический кружок. Не уверен в статистике, но мне кажется в то время в детских домах было больше детей сирот, чем детей, у которых родители были лишены родительских прав. Во-всяком случае, интерес к жизни и тяга к знаниям были более сильными, хотя время было более голодное. Никогда не забуду, как мы с друзьями мотались по колхозам и выпрашивали овощи в детский дом, а потом еще уговаривали водителей отвезти это все, потому что деньги на питание в очередной раз задержали, а воспитателям и самим нечего было принести из дома. Тогда, кстати, я очень часто перечитывал Антона Семеновича и «Педагогическую поэму» и «Флаги на башнях» и «Марш 30 года». Это вобще, на мой взгляд, достаточно несправедливо, когда в газетах видишь объявления «требуется Монтессори педагог», читаешь про Монтессори педагогику и тому подобное! А, наш Макаренко, как-то совершенно незаслуженно забыт. Конечно, ни в коем случае не стоит противопоставлять их друг другу, в конце концов все они замечательные педагоги, не даром их отметило ЮНЕСКО. Но, в рамках своей волонтерской деятельности, мне как-то ближе именно то, что в свое время делал Макаренко (к чему я сейчас вспомнил об этом, я более подробно расскажу в одной из следующих бесед), а тогда было полное ощущение, что чего-то, каких-то знаний не хватает. Надо отметить, что свою педагогическую карьеру я начинал с пионервожатого, но даже тот опыт был недостаточным для понимания технологии работы с такими детьми. Больше того, к моему огромному сожалению, вся та научная литература, которая была написана по этой проблематике (монографии, диссертации) увы, но не позволяли найти некие свои решения для работы с такими детьми. В какой-то момент я даже пожалел, что в свое время расспрашивал Леонида Вацловича Конисевича больше о его воспоминаниях о Макаренко, чем о каких-то специфических тонкостях работы со сложными детьми. Зато я счастливый человек и мне удалось застать и пообщаться и с Галиной Константиновной Калабалиной и с их с Семеном Афанасьевичем сыном Антоном Семеновичем, скончавшимся в феврале 2013 года.
Вопрос, ответ на который я искал, был на самом деле достаточно прост и вытекал из осознания простой вещи, а как быть детям когда праздник закончился? Ответ на этот вопрос, я конечно нашел, но до сих пор меня не оставляет стойкое убеждение в том, что большие, красивые и показательные выезды в детские дома с концертами и другими мероприятиями все же несут скорее вред чем пользу. Это совершенно не означает что их нужно запретить или просто перестать устраивать, но ребенок после окончания праздника оказывается один – шарики сдулись, конфеты съедены, футбольный мяч с автографами помещен на почетное место, а завтра опять будни. Наверное, праздник, это все же хорошо, но у обычного ребенка он бывает более регулярно. Не знаю, до сих пор не уверен. Хотя, справедливости ради, следует сказать, что после того случая, когда часть студентов заявила, что не поедет в экспедицию если будут детдомовца (о чем я рассказывал в первой беседе), мы все же решили попробовать, для начала просто приводить студентов, тех которые захотят в детские дома. Для себя, для них, без шумихи, просто потому, что была потребность. И мы с ними ходили и устраивали праздники. Так появился на свет маленький проект «Подари ребенку чудо» (2) . Наверное, даже хорошо, что тогда не был так распространен интернет. Во-всяком случае, чрез несколько лет я узнал, что подобные проекты проводятся и в других городах. А, самое интересное, что уже гораздо позже и в другом университете, другие студенты сами начали такое прекрасное дело. Отрадно, что то, что начиналось как попытка социализации студентов и через много лет нашло, пусть и в другой форме и с другими людьми свое продолжение!
Наш исторический кружок заседал два раза в неделю и раз в месяц мы выбирались на природу, что бы на практике посмотреть то, что изучали в классе. Интересно, что тогда количество бумаг необходимых для похода с детьми был такой минимум, что сейчас при воспоминании о тех временах можно только глубоко и тоскливо вздыхать. Постепенно кружок из исторического перерос в историко-туристический, а еще через какое-то время я стал приводить в детский дом других своих коллег, с лекциями на разные профессиональные темы. Апофеозом всего этого стал первый выезд детей в археологическую экспедицию. Страшно было аж жуть. Одно дело сходить на 3-4 дня в лес недалеко от города, а другое вывезти детей за 2 000 километров на месяц, да еще в ставшую другой страну. Но, как говориться, глаза бояться – руки делают! И вот первые 10 детишек под нашим неусыпным контролем оказались в экспедиции. Тот сезон, до сих пор, вспоминается мутно, безумная ответственность, на тот момент, затмила все на свете, до сих пор не уверен, что дети получили удовольствие от той поездки, так как наседка над своими цыплятами, наверное, трясется меньше, чем я над теми первыми 10 ребятами. До сих пор остаюсь в полной уверенности в том, что больше всего я себя накрутил сам. Однако стоит признать, что первый блин отнюдь не вышел комом и по возвращению дети долго и взахлеб рассказывали в своем кругу как круто быть археологом, а на всех, кто не археолог смотрели слегка свысока. Единственной проблемой, как оказалось, явилась реакция археолога к которому мы приезжали в экспедицию. Его резюме было кратко: «Здесь не богадельня! Либо ты со своими студентами и без детдомовцев, либо со студентами и детдомовцами, но не здесь!». Это, честно говоря, удивило больше всего! Я всегда считал его человеком достаточно широких взглядов, но вот как оказалось заблуждался, типичное его обозначение детей – «эти твои». Сейчас, это достаточно успешный и известный археолог, но вот отношения у нас уже не те. Причем мне иногда кажется, что он где-то внутри испытывает чувство неловкости за то свое поведение, но вот внешне, при случае не забывает сделать (сказать) гадость. Не знаю, что происходит у него в голове, но опыт был получен хороший. Во всяком случае в дальнейшем, вопрос участия детей в экспедиции оговаривался отдельно и достаточно подробно. Анализ того самого, первого, выезда привел к пониманию, как и что сделано не так и что необходимо сделать для того, чтобы было все хорошо и правильно, а самое главное только укрепило в понимании нужности того, что мы делаем. Очень показательным оказался момент, когда мы поняли, что просчитались с нормами питания. В походе это не так заметно, а вот в экспедиции – очень. О чем собственно говоря речь. Все знают, что человек, который хоть раз реально голодал, в дальнейшем уже не может наесться никогда. Питание в экспедиции простое, но сытное. Все же приходится по 6-8 часов в день работать лопатой и соответственно вопрос восполнения калорий очень важен, поэтому готовили так, чтобы наесться мог любой человек, плюс на столе всегда присутствует хлеб. Ребята, которые работают не больше 4 часов и на самых легких работах оказались еще теми «проглотами». Понятно, что продуктов не жалко, но для нас это оказалось неожиданно. Первым со стола исчезал хлеб! Весь! Севший за стол 2 или 4 уже оставался без хлеба. Конечно, тут же хлеб дорезался в необходимых количествах, а потом на выходе из карманов изымался запрятанный, но пожалуй, самым удивительным оказалось то, что те из ребят кто дежурили по кухне пили подсолнечное масло прямо из ладошек когда несли его со склада на кухню. Печально то, что бороться с этим бесполезно, да и не нужно. Просто на будущее мы стали планировать другие раскладки по питанию. Таких мелочей (и не очень мелочей), нюансов, к сожалению, невозможно прочитать ни в одной книжке, но зато у нас начал появляться опыт!
Тогда, по возвращению из первой экспедиции с детьми, мы особенно внимательно следили за тем, что и как меняется или нет в их жизни, благо работа кружка не прекращалась. И вот что интересно, у ребят побывавших в экспедиции пусть не на много, но подросла успеваемость и дисциплина. Безусловно, я далек от мысли, что экспедиция оказалась той волшебной панацеей, которая заставила ребят сделать себя лучше, тем более мы и отбирали для первой поездки наиболее активных участников кружка, но тем не менее факт остается фактом. Об этом я буду более подробно рассказывать в одной из следующих бесед. То, что все прошло хорошо породило во мне и моих друзьях уверенность в том, что нам все по плечу и на следующий год было решено взять весь детский дом. Конечно ничего не получилось, во многом потому, что на тот момент мы не могли потянуть выезд 70 детей чисто финансово, благотворительность на тот момент еще считалось игрушкой очень богатых людей, да и кризис 1998 года сказывался в полной мере, но 20 детишек мы взяли в экспедицию. Наверное, именно с этого времени можно с уверенностью утверждать, что началась достаточно системная волонтерская работа. На тот момент мы вели кружки, ходили с детьми в походы и вывозили их в экспедицию. Это продолжалось несколько лет, мы даже попробовали организовать что-то подобное в колонии для несовершенно летних, но отказались в итоге от этой идеи, так как не сумели найти общий язык с начальником колонии. Провели несколько занятий, а потом он нам заявил «Баловство все это. Не нужно им. А то лучше, чем на воле себя чувствовать начинают».
Вот это, кстати, меня удивляет до сих пор, когда люди, которые, по идеи, должны приветствовать подобные начинания, тем более если к ним приходят не с улицы, а что называется, по рекомендации начинают ставить препоны или что еще непонятнее, вести подобные разговоры, про «баловство», «барство» и тому подобное! Или совсем свежий и дикий случай, когда у нас с детьми на вокзале попытались вымогать взятку сотрудники полиции на том основании, что у меня нет заверенной нотариусом копии диплома врача!!! А, сам врач, может вовсе и не врач, потому как диплома у него с собой нет, а таких ксерокопий они сами могут наштамповать десяток! Все, конечно в итоге закончилось благополучно, никаких денег мы им не дали, и они нас конечно не задержали, но сама по себе попытка получить деньги с руководителя группы из 30 детей сирот из которых 4 колясочника, на мой взгляд, за гранью добра и зла! И самое ужасное в том, что мы то уже опытные «выездюки», прошли можно сказать огонь и воду и даже украинскую таможню и пограничников (справедливости ради, следует сказать, что сейчас ситуация стала гораздо лучше, больше того последние несколько лет, когда узнают кто едет стараются максимально быстро все оформить), но вот кто-то с меньшим опытом вполне может оказаться в похожей ситуации и закончится она может совсем не так.
В том же году, зимой мы стали проводить рейды по поиску бездомных детей. Это вообще отдельная история. Причин, по которым дети оказываются на улице много и это само по себе страшно, но вот когда ребенок не просто на улице, а еще и в мороз, это совсем за гранью добра и зла! Понятно, что такой ребенок является весьма привлекательным объектом для мерзавцев и подонков всех мастей, тем более что он ищет место где можно согреться, а это, как правило, подвалы, теплоцентрали и так далее. Иногда подобные рейды напоминают войсковые операции, несколько раз нам реально приходилось отбивать девочек от бомжей! Но самое ужасное начинается потом, когда этого ребенка нужно передать в приемник распределитель. Сначала мы просто отводили их в ближайшее отделение милиции, а они сами отвозили ребенка после оформления всех документов в приемник распределитель, потом в какой-то момент и в связи с изменение законодательства и в силу других причин, в отделениях милиции принимать детей перестали, мол везите в приемник распределитель. Но там без бумаг из милиции (3) никого не принимают. И это тоже становилось отдельной достаточно непростой операцией. Опыт набирался постепенно и в конце концов мы поняли, как нужно работать и с милицией, и с приемниками распределителями. Тогда мы попытались взять в союзники участковых. Что приятно отметить, как правило мы не находили у них отказа. Вобще, лично мой опыт взаимодействия с участковыми инспекторами показывает, что это наиболее, если так можно выразится, совестливая часть нашей милиции. За очень редким исключением, мы практически всегда находили, и продолжаем находить общий язык. Причем с некоторыми участковыми отношения были настолько хорошие, что они даже ходили с нами, а не занимались другими проблемами у себя на участке. Однако со временем, мы этот проект заморозили, не прекратили, но сейчас он работает не так активно. Причина этому достаточно проста, эта работа требует большей системности. Мало найти и передать ребенка в приемник, нужно еще и отследить его дальнейшую судьбу, понять причины, по которым ребенок оказался на улице и самое главное постараться его реабилитировать. Все это, как я уже писал, требует огромной работы, где волонтерство уже не может быть эффективно и требуется подключение к этому какого-то фонда с хорошим финансированием. Увы, наши обращения в фонды не нашли у них понимания, а организовывать на тот момент свой фонд ни я ни мои друзья были не готовы. Но то, что мы с головой на какое-то время окунулись в эту проблему натолкнуло нас на мысль создать реабилитационный центр для детей оказавшихся в сложных жизненных ситуациях. Причем основной упор делать на работу с вот такими вот детьми оказавшимися на улице, трудными подростками, ребятами постоянно сбегающими из детских домов. Идея очень понравилась и мы несколько месяцев посвятили тому, что бы подробно прописать концепцию такого центра, методики работы и вообще все что необходимо для создания центра. Причем привлекли к работе всех своих знакомых ученых педагогов, психологов. А дальше пошли мытарства связанные с попыткой создать такой центр. Пытались убедить чиновников и богатых людей в том, что это реально необходимо. Попытка не прошла. Я в дальнейшем достаточно подробно разберу эту ситуация в другой беседе, так как она показательна именно в организационном плане, плане поиска средств и взаимодействия с чиновниками. За всеми этими перипетиями, как-то незаметно для себя мы упустили из виду или точнее пустили на самотек остальные наши программы, а уже весна и надо готовится к летнему выезду. Положив нашу идею в дальний ящик, мы усиленно принялись наверстывать упущенное. Летний выезд состоялся.
Следующим достаточно важным моментом и во многом поворотной точкой в этой деятельности стало приобщение детей к миру подводного плавания (4). Получилось все достаточно случайно.
Как-то после обеда к нам подошли наши дети и страшно смущаясь спросили, а можно ли им погрузиться с аквалангом? Конечно можно! И оставшееся время они открывали для себя подводный мир! Наверное, в тот момент они были самыми счастливыми детьми на свете! Кстати, один из тех детей сейчас учится в университете на историка. Так родилась программа «Покажи ребенку подводный мир». Именно эта программа стала отправной точкой и таким «испытательным полигоном» для всех дальнейших наших проектов и программ.
Здесь необходимо сделать очень важное пояснение почему именно подводное плавание мы в итоге выбрали именно как базу всех наших волонтерских дел. Кто хоть раз сталкивался с необходимостью просто выезда детей за пределы не то что страны, а города, да даже за пределы детского дома – прекрасно представляют себе все сложности связанные с этим, а уж если вы ведете детей в поход… А в экспедицию… Ну и тем более заниматься подводным плаванием! Каждый год, количество необходимых документов, разрешений, согласований растет практически в геометрической прогрессии. Вместе с тем, чем сложнее задача, тем более тщательной подготовки и планировки она требует и как следствие дает больше опыта. Тем более, что именно в этот момент, мы совершенно твердо решили, что дайвинг, это как бы начальная, первая стадия большой программы в которую в дальнейшем будут включены и другие виды деятельности, как уже опробованные нами, так и еще не использованные. Но в итоге должна выстроится система, которая позволит реально заниматься социальной реабилитацией детей оказавшихся в сложной жизненной ситуации. Для нас, если хотите в большей степени для меня, это было еще важно и потому, что я неоднократно выступал с критикой ряда существующих методик этой самой реабилитации. А, что может быть лучшим аргументом, чем полученный на практике положительный результат?! Речь идет об очень простой вещи, а именно о том, что зачастую в реабилитационных центрах максимум что может получить такой ребенок, это консультации психолога, возможность провести там какое-то время. Конечно это очень важно и нужно. Больше того, для ребенка, попавшего в сложную жизненную ситуацию, первым кто должен встретиться на пути, это хороший профессиональный психолог именно от того, как психолог поработает с этим ребенком во многом будет зависеть и его дальнейшее развитие, и мировосприятие. Но это только первый шаг, важный, но первый! Дальнейшие шаги значат не меньше. И вот тут, именно на этом моменте, когда ребенок уже прошел определенную терапию, его надо подхватить и включить в активную социальную жизнь ни в коем случае не оставляя наедине с собой. И именно на этом моменте, как правило, происходит «сбой» в работе многих социально-реабилитационных центров. Почему? Причин много! Важны сейчас не они, а то, что в этот момент, как никогда важно подключение к работе государства именно волонтеров. Не секрет, что для части социальных работников и социальных педагогов окончание рабочего дня, зачастую означает окончание времени работы с детьми, что называется «приходите завтра». Волонтер, в этой ситуации является наиболее оптимальным решением проблемы, особенно если это уже устоявшиеся волонтерские объединения. За счет распределения своих сил, они могут осуществлять эту работу постоянно, ну и пожалуй, что более важно, это то, что волонтер совершенно точно не будет безразличным и равнодушным. Конечно подготовкой волонтеров к такой работе надо заниматься достаточно серьезно, и это тема отдельного разговора. Пока же можно с уверенностью говорить, что там, где участвуют сложившиеся волонтерские группы, как правило получается очень хороший результат. Примеров множество, начиная от Галины Владиленовны Чаликовой с ее инициативой в Российской детской клинической больнице в 1989 году и переросший потом в общественный благотворительный фонд помощи тяжелобольным и обездоленным детям, а в дальнейшем в фонд «Подари Жизнь» до созданного в 2010 году отряда «Лизы Алерт». Сотни объединений и десятки тысяч добровольцев, это те люди, которые помогают там, где у государства порой не хватает сил, а иногда, к сожалению, и просто желания. Важно то, что эта деятельность продолжает развиваться и расширяться. Так вот, для нас важным пониманием стало то, что благодаря реализации проекта «Покажи ребенку подводный мир», мы четко поняли сферу приложения своих сил. Как я уже начал говорить ранее любой ребенок попавший в трудную жизненную ситуацию должен иметь возможность не просто выйти из нее с минимальными потерями для психического состояния, но и по возможности получить дополнительные стимулы для продолжения и развития своей жизни. Забегая немного вперед, хочу сказать, что я всегда был противником принципа «накорми голодного», на мой взгляд, более правильно не просто накормить голодного, но дать ему возможность накормить себя самого. Именно из этих соображений я и исходил, когда предлагал проект. Суть, на самом деле достаточно проста. Ребенок должен совершенно отчетливо понимать, то что он получает в ходе программы, это не халява! А ведь многие до сих пор считают, что подарив одежду или мобильные телефоны они помогли детям! Я считаю – наоборот нанесли вред! Попробую пояснить на простом примере. Желая охватить программой как можно больше детей, мы принципиально не вывозим одну группу на весь срок экспедиции, а разбиваем по сменам. Соответственно, в конце июля начале августа, к нам на смену приезжают дети до этого побывавшие в детском летнем оздоровительном лагере. Работать с этими детьми гораздо сложнее, у части из них периодически проскальзывает, что мол вот в лагере вожатые нас не напрягали и можно было побездельничать, а у вас тут постоянно напрягаться приходится. Под напряжением понимается не 2-4 часовой труд на раскопе, а различные занятия, игры, соревнования которые проводятся в свободное от купания-загорания, приема пищи, раскопа и сна время. Конечно, находятся убедительные аргументы и для таких детей, но по сути важно одно: в лагере не напрягают – молодцы, вы напрягаете – плохие. Конечно, это единичные случаи, все же ребенок, подросток весьма восприимчив к новому и интересному, а если уж все вокруг занимаются чем-то то ему усидеть одному в сторонке достаточно сложно – хочется в коллектив! Но на самом деле, это, к сожалению, уже воспитанная в них психология – нам все должны! Особенно болезненно это сказывается на них после выпуска из детского дома! Я, далеко не первый, кто поднимает эту проблему, уже достаточно большое количество людей так или иначе связанных с волонтерством и благотворительностью просто кричат об этом! Хватит задаривать детей! Это вредно! Но пока, к сожалению, эти крики остаются гласом вопиющих в пустыне. Причем, это наносит вред не только самим детям, но и работе многих волонтерских и благотворительных организаций! Почему? Да по одной простой причине – ребенок просто отучается работать! В итоге на выходе из детского дома он сталкивается с тем, что неспособен устроится в этом мире, определить себя в нем, как полноценного человека. Он не может перейти на самостоятельное жизнеобеспечение. Статистика весьма упрямая, но точная наука, и цифры которые она дает ничего кроме ужаса вызывать не могут! Надо признать, что за время в детском доме, ребенка научили только получать, но совсем не научили работать! И тут же, выходя из детского дома он выясняет, что ему уже никто не привозит ни одежды, ни подарков. Никто не облизывает его с ног до головы! Как же так, еще недавно с ним сюсюкались, его холили и лелеяли и вдруг бац! И все куда-то пропало! Обо всем об этом, я достаточно подробно буду рассказывать в следующей беседе. Так вот, ребенок не должен получать халяву, он должен получать навыки, которые позволят ему в дальнейшем чувствовать себя уверенно и после выпуска из детского дома. Когда начинаешь объяснять это знакомым, потенциальным благотворителям обычно возникает смех, «это дайвинг помогает получать навыки?». Конечно нет! Смысл совершенно в другом. Дайвинг, если хотите, не более чем один из инструментов, наряду с другими, которые позволяют заниматься социализацией и социальной адаптацией ребенка. При этом он получает большое количество навыков и самое главное определенную цель – когда вырастет он сможет заниматься этим самостоятельно! Проект пошел, но нас не покидало ощущение того, что чего-то не хватает, что-то не совсем так. Именно это ощущение заставляло все серьезней и пристальней вглядываться в то, что мы делаем. Хотя казалось бы в течении года мы приезжаем в детские дома, рассказываем о подводном плавании, читаем лекции по археологии, экологии, биологии. Занимаемся с ними в бассейне, а летом вывозим в поле, в экспедицию. Ребенок включен в работу, у него появляются дополнительные интересы и стимулы. Но все же, на наш взгляд, чего-то не хватало.
Вовремя очередного приезда, когда я рассказывал о исследованиях в районе Оки, ребята спросили, увидев байдарку, а можно ли еще попробовать себя и в сплаве на байдарке? Почему нет, и мы стали готовится. Надо сказать, что уже имея большой опыт по организации походов для детей, по их погружениям, я в полной мере осознавал все сложности предстоящей поездки, а точнее ее организации. Если с туристическим снаряжением, как и со снаряжением для дайвинга дела у нас обстояли более или менее нормально, то вот с байдарками и всем этому сопутствующим было достаточно сложно. Их просто не было. Точнее у меня были свои 3 байдарки (2 надувные Щуки 1 и 3 местные и 2 местная Нева), но совершенно понятно, что этого не просто мало, а очень мало! А, нужны еще жилеты и многое-многое другое (5). Но, на первый выход мы все же вопрос решили. Пришлось пройти с протянутой рукой по знакомым и выклянчить необходимое нам количество. Конечно флотилия получилась разномастной (нам даже перепал Салют), но важно то, что необходимое количество плавсредств мы собрали. Выбор маршрута сложности не представлял – Кержанец наиболее оптимальная река для таких сплавов. Еще Кержанец интересен тем, что на его берегах можно найти остатки старообрядческих скитов и заброшенные кладбища. Это, уже не просто сплав, а научная задача: локализовать скиты и описать памятники на заброшенных кладбищах. В конце пути Свято-Троице-Макарьево-Желтоводский монастырь и, конечно же погружения в Волгу на затопленный колесный пароход. Таким образом детям предстояло не только пройти реку на байдарках, но и провести научные исследования. Я хотел еще договориться с биологами и экологами, что бы и их включить в план, но тогда не срослось. Сплав состоялся. А мы окончательно поняли, что наиболее правильная форма такой работы заключается в том, чтобы максимально полно задействовать детей в туристическо-научной деятельности. Сейчас, кстати, я вполне серьезно задумываюсь над тем, что бы работы ребят, выполненные ими в таких вот выходах издавать небольшими научными сборниками, но это дело будущего.
Тот первый сплав, а также мое знакомство с совершенно замечательным человеком словенецем Бранко Равнаком, направила наши мысли совершенно в новую сторону. Видя, как Бранко возится с инвалидами организуя их обучение и погружение, мы решили, а чем мы хуже? Почему нам не попробовать еще и это направление (6)? Тем более у меня в голове бродили определенные задумки по созданию такой своеобразной волонтерской школы. Сказано – сделано! Так в наших проектах стали участвовать ребята-инвалиды. Конечно, тот груз ответственности который ты принимаешь на себя давит достаточно серьезно, но итог, результат этой деятельности превосходит все. И здесь опять, совершенно отчетливо нужно понимать, что погружение этих детей, как и сплавы на байдарках и просто походы, это не самоцель. Такие дети должны понимать свою нужность и полезность. Простой пример. Когда, на свой страх и риск, я взял первых детей колясочников в экспедицию, мне все говорили, что они у тебя будут делать? Ты их что, на раскоп с лопатой поставишь? Нет, отвечал я. Есть масса других нужных дел, например, они прекрасно могут работать на керамичке (7), мыть, считать амфорные стенки, под руководство опытных керамистов раскладывать по категориям, заполнять полевые описи и т.д. Работа не менее важная и нужная. Они прекрасно могут фотографировать и зарисовывать. Да мало ли какую еще работу можно найти под их возможности в экспедиции.
Но начали мы не с этого, а с простого похода. Важно было понимать насколько дети готовы преодолевать трудности. Поход прошел достаточно успешно, больше того ни одно из моих опасений не оправдалось, а даже скорее наоборот, ребята жаловались на «легкость» маршрута. Так же достаточно просто и комфортно прошли и их погружения. Единственное, чему я сопротивлялся до последнего, это их походу на байдарках и сопротивлялся именно потому, что не мог до конца разложить (в первую очередь для себя) основную составляющую такого сплава, а именно – безопасность. В итоге остановились на Угре, выбрав максимально облегченный вариант маршрута. И, здесь, так же дети показали себя с лучшей стороны. Причем взаимовыручка и внутренние отношения в группе детей инвалидов, детей сирот и самых обычных детей оказались настолько на высоте, что даже я, заранее рассматривающий самые худшие варианты был приятно удивлен.
Самое главное это то, что я и моя команда нашла для себя ту нишу, в которой мы можем делать что-то полезное и четко представлять конечный результат. Безусловно, что мы не почиваем на лаврах, да и нет никаких лавров, а продолжаем искать различные методы и направления работы. Например, попробовали подключить к нашим программа детей с ДЦП. Главное не стоять на месте и продолжать развиваться, а остальное, как говорится, приложится.
(1). Здесь я отдельно хочу оговориться, что это именно я не готов заниматься сбором средств на лечение (на это есть своя аргументация, но она тема отдельной книги), важно же другое! Я искренне преклоняюсь перед теми людьми, которые ежедневно ведут работу с родителями неизлечимо больных людей. Перед теми, кто порой забывая себя и своих близких, отдает все на это служение! Низкий им поклон! Сейчас, по прошествии времени я, например, очень жалею, что наше общение с Галиной Владиленовной ограничилось всего тремя встречами. Но, что было, то было. Я искренне преклоняю колени перед Чулпан Хаматовой, Диной Корзун и всеми сотрудниками, и волонтерами их фонда «Подари Жизнь». Они это высшее служение принципам благотворительности, и совершенно недостижимая величина! Как и многие другие занимающиеся этой деятельностью!
(2). Особенно хочу подчеркнуть, что не считаю себя и своих друзей не только авторами данного проекта, но и названия. Просто на тот момент мы не подозревали о существовании подобных программ. Ну, а уже когда спустя несколько лет, студенты в другом университете (где я к тому времени преподавал) так же затеяли подобный проект, я просто не посчитал нужным озвучивать, то, что идея уже существовала. Все от начала и до конца они придумали и сделали сами! Они молодцы! Обидно было другое, в какой-то момент их бескорыстностью воспользовался не очень порядочный человек, присвоив всю идею и инициативу проекта себе! Однако, насколько я сейчас знаю проект живет и развивается и без того человека. И это самое главное! А, студенты – молодцы и умницы!
(3). Хочу заметить, для особо въедливых читателей, что тогда это еще была милиция, а не полиция.
(4). Наверное, вы обратили внимание, что в повествовании не всегда выдерживаются временные рамки. Это во-многом, связанно с тем, что более важно не хронологические рамки, а некое сущностное изменение, которые происходили с нами и нашими проектами.
Так вот, именно 2006 год стал отправной точной для понимания того, чем именно мы будем заниматься в своей волонтерской деятельности.
(5). Следует сказать, что вопрос с байдарками не решен до сих пор. К сожалению производители байдарок не готовы идти на сотрудничество, а найти финансирование на «эту вашу блажь» пока не получается. Так что выкручиваемся за счет друзей и знакомых.
(6). Хорошие и не очень знакомые узнав, что я собираюсь заняться еще и инвалидами, вертели пальцем у виска и обзывали сумашедшим идиотом и прогнозировали много лет отсидки.
(7). Керамичка (жаргон.) – камеральная обработка археологических материалов.
"Мы все «карандаши» в этой жизни: каждый рисует свою судьбу, просто кто-то ломается, кто-то тупит, а кто-то затачивается и продолжает рисовать…" (с)
Вернулись! 
